Иногда вдруг становится ясно, что Запад для выполнения своих задач выбирает удивительно одинаковых людей. Как заготовки, которые потом можно окрасить в разные цвета, они расставляют их по периметру. «Ты будешь отвечать за права животных, ты за рассказы о коррупции, а ты — за память о репрессиях»: примерно так все это представляется. Потом они транслируют одинаковые мысли, произносят почти одинаковые речи в суде, выслушав приговор, используют одну и ту же, из общей методички, линию поведения.

В этом резинотехническом ряду политтехнологических заготовок определенное место занимает Олег Орлов, руководивший обществом «Мемориал». Он родился в Москве в 1953 г. Любит рассказывать, что после ХХ съезда КПСС на его кухне родители стали вести беседы на политические темы и постепенно это повлияло на его мировоззрение.

Похоже, что главную роль в этом сыграл отец, Орлов-старший. «Он буквально с третьего класса пытался мне объяснять. А я спорил как мог: у нас лучшая в мире страна, у нас лучший в мире строй, самые счастливые мальчики! Но со временем, потихоньку, он все-таки сумел меня убедить в истинном положении вещей», - вспоминает экс-директор «Мемориала».

Очень забавно, что он получил биологическое образование. Учился в Тимирязевской академии, затем перевелся в МГУ. Получив диплом, устроился на работу в Институт физиологии растений. Невольно возникает вопрос: а зачем Орлов вообще полез в вопросы, связанные с историей и идеологией? Насколько компетентны его мнения?

В 1979 г., после ввода советского контингента в Афганистан, расклеивал антивоенные листовки по Москве.

«У меня и в мыслях не было вначале листовки делать или что-то такое. Потом стали приходить гробы. Через третьи или вторые руки приходила информация: вот убит, вот калека вернулся. <…> Открыто действовать — это значит посадка. Лучше создать подпольную ячейку, но мне не удалось найти никого, кто бы смог со мной работать. Начать предлагать печатать листовки людям, с которыми в курилке в институте ругаешь советскую власть — опасно. Даже если люди не пойдут стучать, то передадут кому-то, и пойдет: «Орлов – псих, предлагал листовки печатать». Среди своих друзей я осторожно закидывал удочку. Даже если люди разделяли мои убеждения, им было страшно. Я не был женат, и у меня не было детей. А другие уже были женаты, у кого-то намечались или были уже совсем маленькие дети. Я решил сам, раз ничего не получается. Я понимал, что в одиночку не смогу много делать листовок – так, чтобы завалить Москву. Но что-то надо сделать. Я делал листовки в домашних условиях. Текст был о том, что это бессмысленная кровопролитная война, что мы бессмысленно теряем там своих солдат и несем смерть и ужас мирному населению. Чтобы поняли дорогие сограждане, что это все – большое преступление против афганского народа и против нас, советского народа. Я эту листовку подписал: «Группа действия». Я хотел создать впечатление, что это не одиночка, это какая-то группа действует. Мне казалось, это более действенно».

В 1988 г. Орлов стал одним из первых членов инициативной группы «Мемориал» (организация внесена в реестр НКО, выполняющих функции иноагента), основной целью которой тогда было обнародование сведений о репрессиях в СССР и освобождение политзаключенных. Наверняка многие помнят, что в период «Перестройки» тема политических репрессий в СССР стала одним из главных способов расшатать общественное мнение, подорвать доверие к государству.

С 1990 г. Орлов руководил программой «Горячие точки», ездил в качестве наблюдателя в Нагорный Карабах, Таджикистан и Приднестровье. Вел активную общественную деятельность: открывал музеи жертвам политических репрессий, писал доклады о вооруженных конфликтах на постсоветском пространстве.

В 1991 г. вошел в состав правления «Мемориала», который был зарегистрирован как «Международное историко-просветительское правозащитное и благотворительное общество».

Пиком карьеры Орлова можно считать 2004-2006 гг., когда он входил в состав Совета по правам человека при Президенте РФ.

Помимо обычных «расшатывающих» практик — напоминаний о жертвах репрессий, открытия различных выставок и других агитационных площадок — Олег Орлов фигурировал в скандалах с этническим колоритом, например, в 2009 г. обвинял главу Чеченской Республики в убийстве сотрудницы «Мемориала» Натальи Эстемировой.

В 2009 г. «Мемориал» поддержал инициативу российской ЛГБТ-сети о признании осужденных в СССР мужеложцев жертвами политических репрессий.

В 2014 г. «Мемориал» впервые был включен в реестр организаций — иностранных агентов. После апелляции со стороны руководства организации их временно удалили из этого списка, но в 2016 г. все вернулось на круги своя.

В 2016 г. руководство «Мемориала» вело активную кампанию по защите Юрия Дмитриева — российского публициста и краеведа, известного по раскопкам мест с захоронениями жертв политических репрессий. Интересно, что Дмитриев также обвинялся в распространении детской порнографии.

В тот период «Мемориал» стал знаменем оппозиции, против его запрета высказывались многие деятели, позже и сами ставшие иноагентами или находящиеся на этом пути. Людмила Улицкая, Виктор Шендерович, Лия Ахеджакова, Лев Шлосберг, Илья Яшин и многие другие. Открыто поддержали «Мемориал» и иностранные организации Amnesty International, Human Rights Watch, Норвежский Хельсинкский комитет, верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель, госсекретарь США Энтони Блинкен, экс-министр иностранных дел Германии Хайко Маас и министр иностранных дел Чехии Якуб Кульганек.

После начала Спецоперации по денцификации Украины Орлов предсказуемо выступил на стороне врага. В ноябре 2023 г. вышла его статья под названием «Им хотелось фашизма. Они его получили».

Статья опубликована на французском языке в сетевом издании Mediapart. В этом материале он писал: «Кровавая война, развязанная режимом Путина в Украине, это не только массовое убийство людей, уничтожение инфраструктуры, экономики, объектов культуры этой замечательной страны.  Не только разрушение основ международного права. Это и тяжелейший удар по будущему России ...Страна, тридцать лет назад ушедшая от коммунистического тоталитаризма, скатилась назад в тоталитаризм, но теперь фашистский.  О каком фашизме ты говоришь? — спорят со мной многие. Где системообразующая, массовая, стоящая над государством партия? Разве «Единая Россия», это сборище чиновников, похожа на такую партию? И где молодежные массовые организации, через которые должны пройти все молодые люди? Ну, во-первых, как раз работа над зомбированием молодежи, созданием соответствующих организаций идет в России полным ходом. И потом, фашизм — это не только Италия при Муссолини или нацистская Германия (сейчас в России принято противопоставлять хороший фашизм плохому нацизму), но и Австрия перед аншлюсом, Испания при Франко, Португалия при Салазаре. И везде фашистские режимы имели свои отличия и особенности. Теперь в этом ряду будут приводить Россию при позднем Путине».

Но самым ударным в этом материале стал прямой призыв к поражению России: «Будущее нашей страны решается на полях Украины. Победа там российских войск надолго законсервирует фашизм в России. И наоборот.  <…> Наступает похмелье. Оно может быть тяжелым. И в этих условиях многое зависит от стран Центральной и Западной Европы.  Вполне естественно для любого вменяемого человека стремление к миру вместо войны. Но мир любой ценой? В Европе уже однажды пытались добиться мира путем умиротворения агрессора. Катастрофический итог этих попыток известен всем. И теперь фашистская Россия, одержавшая победу, неизбежно станет серьезной угрозой безопасности не только своих соседей, но и всей Европы».

В феврале 2024 г. Олег Орлов внесен в реестр иностранных агентов. Через несколько недель в Головинском суде Москвы вынесли приговор: 2 года и 6 месяцев колонии общего режима по делу о дискредитации российской армии.

На этом процессе открыто присутствовали посол США в РФ Линн Трейси, дипломаты 16-ти стран и посол ЕС Ролан Галараг. В «последнем слове» Орлов не только бравировал своим положением, но угрожал судье: «В день, когда начался этот судебный процесс, Россию и мир потрясла страшная новость о гибели Алексея Навального. Потрясла она и меня. Я даже думал вовсе отказаться от последнего слова, ну до слов ли нам сейчас, когда мы еще не отошли от этого шока, вызванного этим известием? Но потом я подумал: а ведь это всё звенья одной цепи — и смерть, а точнее убийство, Алексея Навального, и судебные расправы над критиками режима, в том числе и надо мной, удушение свободы в стране, ввод российских войск в Украину. Все это звенья одной цепи. Я не совершил преступления. Меня судят за газетную статью, в которой я назвал политический режим, установившийся в России, тоталитарным и фашистским. Статья была написана более года назад. И тогда некоторым моим знакомым казалось, что я слишком сгущаю краски.

Но сейчас совершенно очевидно – я нисколько не преувеличивал. Государство в нашей стране снова контролирует не только общественную, политическую, экономическую жизнь, но и претендует на полный контроль над культурой, научной мыслью, вторгается в частную жизнь. Оно становится всеобъемлющим. То, что меня судят за такую статью, является дополнительным доказательством того, что я был прав в своих выводах… Я обращаюсь к вам, Ваша честь, и представителю обвинения. Вам самим не страшно? Не страшно наблюдать, во что превращается наша страна, которую вы, наверное, тоже любите? Не страшно, что в этом абсурде, в этой антиутопии, может быть, придется жить не только вам и вашим детям, но и, не дай Бог, вашим внукам?».

Закончил он словами «Я ни в чем не раскаиваюсь и ни о чем не сожалею».

В августе 2024 г. Олег Орлов был освобожден по обмену. На пресс-конференции в Берлине 7 августа 2024 г. придерживался «общей линии», настаивал, что ни в коем случае не собирался покидать Россию: «Лично для меня тяжело и очень трудно оказаться в эмиграции. Я никогда свою жизнь в эмиграции не планировал. Мои представления, сны о свободе всегда связаны с Россией. Я очень хочу вернуться в Россию. Если бы это было возможно, я бы вернулся уже завтра. Но если я сейчас туда вернусь, тем более после этой пресс-конференции, то я нарвусь на новые уголовные дела. И мое возвращение стало бы ударом по возможности дальнейших обменов, дальнейшей работе по освобождению политзаключенных. Поэтому пока буду в эмиграции, но при первой возможности вернусь».

И точно так же, как и его подельники, он планирует продолжать заниматься подрывной работой: «Я не буду неработающим пенсионером. Я буду продолжать то, что делал. Другой вопрос — как конкретно, где. Но это мы будем решать. Но, конечно, я свою деятельность не оставлю».